Кейси Майклз - Опасные связи [Роковое наследство]
— Ошибся, — прошептал он про себя через несколько мгновений, с улыбкой глядя, как из воды выступают голова и плечи Кэт Харвей, как она проводит ладонями по лицу, стряхивая воду. — Здравствуйте! — оживленно воскликнул он, привстав на стременах и махнув ей рукой. — Кто может предсказать, кого встретишь на прогулке, не так ли, мисс Харвей?
Кэт немедленно плюхнулась обратно в воду по самый нос.
— Что вы здесь делаете? — спросила она, и было видно, как она скрестила под водой руки, стараясь прикрыть грудь и плечи. — Я полагала, что вы заняты с Джереми Ватсоном.
Люсьен соскочил с седла и как можно тщательнее привязал Калибана к дереву, поскольку у жеребца опять появилось собственное мнение: он явно желал предпринять прогулку, причем куда угодно, кроме конюшни.
— Таков уж я, мисс Харвей, таков уж я. А где бы полагалось быть вам, хотел бы я знать? У Эдмунда, читая ему псалмы, или в детской, играя с Нодди в бирюльки?
— Ваш слуга Хоукинс был настолько любезен, что предложил посидеть с Эдмундом. А что касается Нодди, то он спит под присмотром Мэри. — Он увидел, как ее глаза стрельнули в ту сторону, где на берегу на большом гладком валуне лежала аккуратно сложенная одежда.
— Вы, наверное, уже замерзли, Кэтрин? — осведомился он, подойдя поближе и не спеша усевшись на край валуна возле ее платья. — Почему бы вам не выйти из воды? Мы могли бы тогда спокойно обсудить расписание ваших занятий. Я интересуюсь здесь всем, ну буквально всем. Кстати, вы часто здесь купаетесь? Я почему-то думал, что Эдмунд озаботился обеспечить вас ванной.
Прохладный порыв ветра зашелестел листьями деревьев на берегу, и он увидел, что Кэтрин начинает дрожать.
— У меня есть ванна, мистер Тремэйн. Однако я привыкла купаться здесь еще с той поры, когда жила со слугами.
Он поднялся с камня, подошел к кромке воды и опустил в нее руку. Вода была холодной, как и положено ранней весной. Он осмотрелся вокруг, а потом взглянул на Кэт:
— Но я нигде не вижу мыла, мисс Харвей.
Ох, Боже! Неужели он получает удовольствие, издеваясь над ней? Да, да, это так. А призрачный шанс увидеть ее обнаженной может заставить его зайти в этом далеко.
— Конечно, его здесь нет! Я больше не купаюсь в пруду. Я здесь просто плаваю. У вас что, напрочь отбило воображение, мистер Тремэйн?
Он запрокинул голову и весело расхохотался:
— Ах, моя дорогая Кэтрин, вам следует быть поосторожнее в выражениях. У меня совершенно необузданное воображение. К примеру, в данный момент оно занято тем, что рисует возможности, которые откроются передо мной, если я просижу на этом берегу столько, что вы поймете, что больше не в состоянии прятаться в этой холодной воде.
Она надолго задержала на нем свой взгляд, причем в ее глазах было больше гнева, нежели смущения.
— Я возненавижу вас, Люсьен Тремэйн, — выпалила она наконец сквозь стиснутые, стучащие зубы.
Ее гнев и ее попытки сдерживаться немало позабавили его.
— Да, Кэтрин я понимаю вас. Но вы вполне можете состариться, дожидаясь, чтобы я отвернулся, когда вы будете выходить из воды. Но я понял, что мы достигли некоторого прогресса в наших отношениях, правда? Вы снова обратились ко мне по имени. Дает ли это надежду, что мы еще сможем стать друзьями?
Ее руки непроизвольно сжались у нее на плечах, отчего у Люсьена мелькнула мысль раздеться самому и присоединиться к ней в пруду. Однако он моментально выбросил ее из головы, ибо не был способен на такую жестокость, как не был способен воспользоваться предложением Сусанны Ортон, раздевшейся у него в гостиной на Портмэн-сквер, каким бы негодяем не считал сам себя. Что же это за проклятая судьба — родиться джентльменом!
— Вы уже успели проявить слишком большую агрессивность по отношению к случайным знакомым, Люсьен. И если предположить, что в отношениях с друзьями вы позволяете себе еще большие вольности, то я вряд ли захочу стать вашим другом, — непримиримо отвечала она, между тем потихоньку подбираясь к берегу. Ее плечи, уже почти полностью вышли из воды, так что он смог различить очертания ее грудей.
Люсьен вытащил из кармана сигару и закурил. Разгоняя ладонью легкое облачко голубоватого дыма, он заметил:
— Надо полагать, вы имеете в виду мои контрабандные поцелуи.
— Конечно, и их тоже. Однако еще больше меня волнует… — Она замолкла, так как взгляд ее упал на собственную грудь, после чего она торопливо опустилась на несколько дюймов обратно в воду и продолжила: — Меня волнует другое. Я не заслужила упреков в том, что была любовницей Эдмунда.
Люсьен швырнул сигару в пруд. Ну зачем она снова тычет его носом в его собственную глупость? Мало того, что у него хватило глупости предположить такое, он еще и высказал эти предположения.
— Ну, то обвинение не имело под собой никакой почвы, Кэтрин, и я прошу меня извинить. Однако я не могу сказать, что сожалею об украденных у вас поцелуях. — Он вскочил, просияв от посетившей его догадки. — И если честно, Кэтрин, я не думаю, что вам нужны извинения за эти поцелуи. Я прав?
Она опустила глаза.
— Я не могу сказать, что вы мне неприятны, Люсьен, — произнесла она еле слышно. — И вы вовсе не такой, каким казались год назад, в нашу первую встречу. С той поры у меня было достаточно времени, чтобы прочитать ваши школьные стихи, к тому же Эдмунд постоянно рассказывал мне о вашем детстве и юности, так что смею думать, я до некоторой степени знаю вас. — Она подняла голову, и глаза ее вспыхнули. — Но это вовсе не означает, что вы можете целовать меня. Мне не нравится, когда меня целуют. Мне не нравится, когда ко мне прикасаются.
Она прочитала его стихи? Она слушала истории из его детства, — и значит, почти наверняка любимую историю Эдмунда про то, как десятилетний Люсьен притащил живую лягушку на званый обед в честь дня рожденья дочери сквайра Истона?! Люсьен невольно потрогал шрам за левым ухом. Боже, какой конфуз!
Он заметил, что губы Кэт посинели, и ему стало жалко ее. Он не опасался, что она расскажет кому-нибудь, как он себя вел — она не станет жаловаться, даже если сюда каким-то образом заплывет из Пролива акула и откусит ей ноги.
— Ах, вы не любите, когда к вам прикасаются? Я так и подумал, когда вы наставили на меня свой кинжал. И вот что я вам скажу, Кэтрин: если вы обещаете отдать мне ваш кинжал, то я отойду вон за тот большой тис и буду стоять к вам спиной, пока вы выберетесь из воды.
— Было бы лучше, если бы вы сели на своего коня и отъехали отсюда подальше.
— Разумеется, но ведь друзья должны доверять друг другу? — И, не давая ей времени ответить, он направился к тису, уверенный, что Кэт достаточно замерзла, чтобы не отвергнуть его предложение.
